Читать онлайн книгу "Камень с пути уберет обходчик"

Камень с пути уберет обходчик
Михаил Седогин


Катастрофа, случившаяся в далеком космосе, грозит гибелью планете Земля и всей Солнечной системе. Возможно, российскому астрофизику Игорю Торшину удастся найти путь к спасению человечества. Из недалекого будущего повесть переносит читателя в начало 70-х годов, во времена СССР. Ключ к решению проблемы ученый находит именно там, в своем далеком советском детстве. Там, где обычный мальчишка с заводской окраины учится преодолевать свои страхи и комплексы, находить выход из безвыходных ситуаций, принимать на себя ответственность за жизнь и благополучие других людей.





Михаил Седогин

Камень с пути уберет обходчик





Глава 1


– Ирина Владимировна, вы опять забыли вчера включить регистратор? Я не могу найти вчерашнюю запись! Вот так всегда, вы вечно или забудете вовремя включить регистратор или не сохраните важную запись! Вам не в обсерватории работать, а на кухне! – астрофизик Игорь Торшин ворчал, как обычно, на ассистентку Ирину.

– И ничего я не забыла, вот она ваша важная запись с вашей любимой Эн-Джи-Си 2485! – отозвалась Ирина. – И вчера была важная запись, и позавчера, и поза-поза-вчера. Игорь Павлович, вы же знаете, что ничего мы с этим древним регистратором не поймаем.

– Возможно, возможно и не поймаем… – пробормотал Торшин.

Несколько дней назад приборы показали всплеск специфического излучения, поэтому вполне реальным было зафиксировать начало взрыва Сверхновой. Это достаточно редкое и интересное явление. Но сейчас Торшина интересовало другое. Просматривая свежие снимки, он вдруг обнаружил нечто странное, а именно – отсутствие довольно яркой и хорошо знакомой звезды. В созвездии Малого Пса на месте Проциона зияла чернота. Это не могло быть результатом плохой видимости. В 20** году астрономы используют в основном аппаратуру, размещенную на спутниках. Снимок со спутника исключал любые атмосферные помехи. Так что отсутствие Проциона на снимке не могло не вызвать у Торшина изумления и беспокойства. Он еще раз посмотрел на снимок. Вроде бы изображение качественное, «шум» в пределах нормы. Вот здесь Процион сияет, как ни в чем не бывало, а вот здесь, через час, и на следующих снимках, его уже нет. Покрытие каким-нибудь неизвестным небесным телом? Но при этом звезда пропадает обычно лишь на 2-3 секунды. Надо бы просмотреть регистратор. Жалко только, полетела программа автоматической детализации.

– Ирина, я вас попрошу, просмотрите-ка вот этот материал, заметите что-то интересное, пригласите меня.

– Хорошо, Игорь Павлович, – Ирина уселась в кресло просмотра, сфокусировала изображение на нужном фрагменте, откорректировала резкость, задала периодичность изменения глубины. Пробормотала про себя: «Неужели нельзя было переустановить детализатор?». Потом, вспомнив нечто важное, остановила воспроизведение и зашла в кабинет к Торшину.

– Игорь Павлович, совсем забыла, это вчера вот это вам передали. – С этими словами Ирина достала из пакета стеклянную бутылку, в которой лежала свернутая в трубку бумага. Торшин непонимающе уставился на бутылку.

– Очень странно, кто передал? И почему именно мне?

– Какие-то строители. Если надо, я записала информацию, фамилии, телефоны, адрес.

Торшин взял в руки бутылку. Старинная, такие уже лет сорок не выпускают. Он вытряхнул бумажку, развернул. Детским красивым почерком сверху бумажки было написано: «Прошу передать это сообщение астроному Торшину Игорю Павловичу». Ниже весь лист был испещрен цифрами.

– Хм… Детские каракули какие-то. Так что это, говоришь, за строители, откуда эта бутылка?

Ирина вынула из кармана блокнот. – Значит так. Рабочие Общества с ограниченной ответственностью «Верлиока» в процессе строительства туристической базы проводили земляные работы на острове Ближний на реке Волге…

– «Верлиока», говоришь? – перебил Торшин. – Они б еще свою фирму назвали «Баба-Яга» или «Кощей Бессмертный». Совершенно забыли фольклор, иначе вряд ли назвали бы фирму именем злобного сказочного чудовища. Разве что директор этой фирмы одноглаз и бородат. Шучу.

– Игорь Павлович, а что, название «Верлиока» мне нравится, красиво звучит, какая разница, что там оно означает в фольклоре. А вот напротив нашей обсерватории (Торшин и его сотрудники по старинке называли свой офис обсерваторией, хотя это был обычный городской офис, оснащенный специальным оборудованием и Интернетом) есть вывеска Туристическое агентство «Агасфер», вот уж название противное.

– Да уж! «Агасфер», это тоже не слишком приятный персонаж. Хотя… Назвать туристическую фирму именем несчастного вечного скитальца – в самый раз. Ну, да ладно, бог с ними, с названиями, что там дальше?

– Так, дальше… На глубине полметра, в слое песка, они обнаружили закупоренную бутылку со свернутой в трубку бумажкой, прочитали текст и передали бутылку с запиской прорабу. Тот оказался дотошным и нашел в Интернете, что действительно существует человек с такой фамилией и именем, имеющий какое-то отношение к астрономии. Ну, а дальше, доставить записку адресату – дело техники.

– Значит, человек, имеющий отношение к астрономии, надо же! – Торшин усмехнулся. Хотя он сам достаточно скромно оценивал свои заслуги в астрономической науке, но все же ожидал, что дотошный прораб мог натолкнуться в Сети и на более подробные статьи об астрофизике Торшине, лауреате премии имени Белопольского и других, не менее значительных.

– Значит, говоришь, нашли в песке на волжском острове?

Торшин еще раз вгляделся в надпись, в колонки цифр. Ну, конечно, как же он сразу не понял? Остров на Волге, закопанная в песке бутылка с бумажкой-посланием, цифровой шифр. Лена Петрова… Остров. Когда это было? Кажется, в 1970-м…




Глава 2


Третьеклассник Игорь прибежал домой из школы. Комната была пуста, родители на заводе. На столе лежала записка от мамы: «Игорь, поешь чего-нибудь, возьми яйца в столе». Игорь вышел на кухню. В коммунальной квартире все было как обычно. В соседней комнате, в которой проживает с семьей фронтовик дядя Костя, стоял шум и гам: это его дети 13-летний Вова и Света на два года моложе брата, то ли ссорились, то ли играли. Еще в семье фронтовика имелся старший сын – 20-летний Степа, но он в данный момент отсутствовал. А если бы он был дома, то, скорее всего, сидел бы на кухне с дядей Костей, приканчивая очередную «чекушку» водки. Игорь уважал дядю Костю: в войну дядя Костя служил в кавалерии (оказывается, и на этой войне была кавалерия), на плече у него след от пулевого ранения. Война кончилась очень давно, и Игорь считал, что фронтовики почти все умерли или уже древние старики. А тут – живой фронтовик, в немцев стрелял. Как-то, еще в первом классе, Игорь даже прочитал дяде Косте смешной стишок о том, как под мостом Гитлера поймали, почему-то с хвостом. Дядя Костя на стишок отреагировал вяло, очевидно, ввиду подпития. Игорю было вообще непонятно, зачем взрослые то и дело пьют водку: потом от них так противно пахнет, а говорить с ними вообще становится невозможно – совсем дураками становятся. Дядю Костю застать трезвым было трудно. Впрочем, Игорь жил в «слободке», на заводской окраине, взрослые здесь пили практически все, поэтому ему было не привыкать общаться с пьяными. Еще одну комнату занимала молодая семья с двумя маленькими детьми. Один был совсем младенец, он постоянно орал; молодая мать непрерывно стирала пеленки в ванной, занимая ее по времени больше положенного. Наконец, последнюю комнату занимали старик со старухой, их Игорь недолюбливал, точнее не выносил запаха их готовки: украинка баба Груня целый день торчала на кухне и жарила лук. Игорь не понимал, зачем украинцам столько жареного лука.

Поздоровавшись со спящим прямо на стуле дядей Костей, его женой и бабой Груней, Игорь заглянул в свой кухонный стол и достал оттуда пару яиц, разбил их в кружку, посолил, взболтал, и быстро съел «обед», макая в «гоголь-моголь» ломоть хлеба. Потом, порывшись, нашел кулек с дешевыми конфетами, взял одну и съел ее вприкуску с хлебом. Запив все это водой из чайника, прямо из носика, Игорь почувствовал себя вполне сытым.

Пора было собираться на улицу. Улица Игорю нравилась. В школе тоже ничего, но все же не так как на улице. В школе старшеклассники-«дежурные» встречают младших в коридоре с утра и на перемене и раздают всем без исключения подзатыльники, это называется «получить леща». А еще хуже, это когда врежут по макушке оттянутым средним пальцем, это называется «залепуха». В такие дни к концу уроков голова трещит от полученных «лещей» и «залепух». Да еще эти Хорьки, братья Хорьковы. (Вспомнив о Хорьках, Игорь почувствовал привычный холод в животе и горячую волну где-то в области сердца: так всегда случалось, стоило только подумать об этой банде). Убежать нельзя: куда ж убежишь из школы? Пожаловаться взрослым – такое даже в голову прийти не может! В классе вот еще надоели два придурка Архипкин и Охапкин, которые то портфель из рук выбьют, то стул отодвинут, а то еще во время переодевания с физкультуры схватят твои брюки и убегут, и ты вынужден за ними бегать по школе в спортивных трусах.

Но в целом, Игорю такая жизнь нравилась, он считал себя счастливым. На затрещины от старших и проделки сверстников почти не обижался и сам отыгрывался на тех, кто помладше и послабее. Не потому, что ему это нравилось, а потому, что так было заведено. И вообще он гордился тем, что живет в Советском Союзе, а не в какой-нибудь капиталистической Америке. В Советском Союзе нет безработицы и апартеида. Он, правда, не очень хорошо представлял, что такое апартеид, но главное, что его нет. В апреле его приняли в пионеры, это было очень торжественно, он научился отдавать салют и повязывать пионерский галстук красивым узлом. А летом он поедет в пионерский лагерь, и многие мальчишки из школы тоже туда поедут, это будет здорово, тем более, что никого из Хорьков, по имеющейся информации, там не будет.

Во дворе, конечно, его уже ждут друзья. Друзья – это важно. Друзья никогда не оставят в беде. И даже если между друзьями что-то и случается – не надо обижаться. А он обиделся. Потому что недавно во время игры в «казаки-разбойники» друзья привязали его к дереву и пытали: прижигали раскаленным железом, хлестали по голой спине плетеным из проводов ремнем, выпытывая секретный пароль. Во время «пытки» Игорь стонал, как положено «разбойнику», но тайну не выдал. Но обиделся он на них не из-за этого («пытки» предусматривались правилами игры и были ненастоящими), а за то, что они оставили его привязанным к дереву, а сами ушли. С огромным трудом он избавился от веревок и, почти плача, убежал домой, ругая друзей последними словами. Но вот вчера одного из друзей – Леху Скороходова, или Скорого, – он сам забыл привязанным у дерева вообще на целый час под дождем, и тот ничего, даже не обиделся.

Нужно было переодеться: в школьных брюках гулять, конечно, не очень удобно. На улице стояла ранняя майская жара. Порывшись в ящике шкафа, Игорь решительно отложил в сторону шорты. Мама зачем-то купила их в прошлом году, и Игорь их так ни разу и не надел. Считалось неприличным такому большому мальчику ходить в коротких штанишках, как детсадовцу. По крайней мере, он нигде и никогда не видел мальчишек школьного возраста в шортах (разве что на физкультуре и в журнале «Пионер»), и рисковать не стал. Вероятно, в СССР шорты были признаны «идеологически вредным» видом одежды. Конечно, Игорю и его друзьям об этом вряд ли было известно, но им вполне достаточно было того, что в одном из самых популярных детских фильмов того времени «Сказка о Мальчише-Кибальчише» в шортах ходили только отвратительные буржуины и не менее отвратительный Плохиш.

Игорь надел черные сатиновые шаровары и рубашку с коротким рукавом. Рубашку надел специально погрязнее и мятую, чтобы играть во дворе, не боясь запачкаться. Обуваться Игорь не стал и вышел на улицу босиком. Это была такая своеобразная мода, такое недолгое поветрие среди городских мальчишек. Как только стало тепло, почти все мальчишки во дворе стали выходить на улицу босиком. Зачем? А кто его знает? Может быть, и в этом был «виноват» фильм о босоногих героях-«мальчишах». При этом выяснилось, что бегать и даже просто ходить босиком по городским пустырям и дворам не очень-то удобно из-за постоянной угрозы, исходящей от стекляшек, камешков и колючек. Впрочем, вскоре мальчишки интуитивно освоили известный каждому деревенскому пацану относительно безопасный способ ходьбы «босиком по стерне» – скользящий, с носка на пятку (а не наоборот, как привыкли ходить в городе).

У девочек-младшеклассниц тоже была своя мода: на прогулках они носили очень короткие платьица, даже короче, чем в детском саду. Девочки играли почти всегда отдельно от мальчишек, но все же порой с интересом поглядывали на мальчишеские ватаги и иногда принимали участие в общих играх, в основном в прятки.

Перед выходом Игорь осмотрел себя в полный рост в большом зеркале на дверце шкафа, взлохматил белый вихор и остался вполне доволен своим внешним видом. Он закрыл за собой дверь, надел на шею шнурок с ключом и вышел во двор. Его друзья уже стояли неподалеку. «Скорый», одетый в такие же, как и у Игоря, шаровары, в тюбетейке, но зато без рубашки, вытаскивал из босой ноги занозу. Все было спокойно, Хорьков поблизости не наблюдалось. Но одну опасность он прозевал. Из-за угла выскочила второклассница Подковырина, веснушчатая, худая и вертлявая, как чертенок. Подбежав к Игорю, она чмокнула его в щеку, всучила ему в руки большой красочно оформленный конверт и также быстро убежала. Он уже знал, что в конверте лежит открытка, на которой Подковырина нарисовала цветными карандашами сердечко и надпись крупными печатными буквами «Я тебя люблю», с тремя восклицательными знаками. Это был уже третий конверт, который Подковырина сумела-таки «вручить» Игорю. Вот дура! Игорь чертыхнулся, яростно вытер щеку рукой, а конверт разорвал в клочки.

Сидевший на скамейке незнакомый толстый мальчик ехидно усмехнулся. Игорь посмотрел на незнакомца, и тот ему сразу не понравился: в новых брюках, отглаженной рубашке и начищенных полуботинках, ишь, вырядился – и это не в школе, а во дворе! По неписанным правилам улицы, старожилу двора все равно пришлось бы обязательно так или иначе столкнуться с новым обитателем, чтобы выяснить, кто сильнее, а тут он сам нарывался на ссору, посмеявшись над Игорем и нелепой сценой с дурой Подковыриной.

Хотя новичок был явно старше, ему было, наверное, лет 11, а то и 12, Игорь рассчитывал на победу, так как считал толстых слабаками.

– А ты чё лыбишься? – с вызовом спросил он.

– Ничего, просто так, – не поддавался на ссору чужак.

– А то, смотри, чухальник разобью! – продолжал словесную атаку Игорь. Он, конечно же, читал «Приключения Тома Сойера», но не находил ничего смешного в похожести ситуации.

– Ну, что ж, попробуй, – спокойно улыбаясь, ответил толстяк.

– Щас ты у меня получишь, «…»! – Игорь употребил одно из самых сильных выражений, используемых во дворе и тем самым довел уровень оскорблений до высшей точки. Скоре всего, никто во дворе не знал, кто такой «…», но считалось, что это достаточно оскорбительно, чтобы в любом случае началась драка. Но незнакомец по-прежнему спокойно и насмешливо смотрел на Игоря.

Честно говоря, Игорю не очень хотелось драться. Как и произносить корявые грязные слова. На самом деле он был очень начитанным мальчиком, любил и умел изъясняться чрезвычайно грамотно, хорошо рисовал, увлекался физикой и астрономией. К тому же он был… отличником. Вообще-то это было непросто. Школа в слободке презирала отличников, причем не только ученики, но и учителя. Быть отличником не считалось зазорным только в первом классе. А дальше любому «правильному» отличнику школа устроила бы кошмарную жизнь. В этом смысле традиции школьной жизни в слободке не сильно изменились со времен бурсы и кадетской гимназии. Поэтому Игорь, в соответствии с придуманным им тайным «планом икс», специально портил свой образ отличника: разговаривал с одноклассниками и во дворе исключительно грубыми упрощенными словами, получал по каждому предмету по одной двойке в месяц, каждые две недели получал запись в дневник о плохом поведении, плевался бумажными шариками из трубочки, бесился с мальчишками на переменах, то есть вел себя «как все». Разумеется, давал списать всем, кто просил. План срабатывал великолепно. Школа прощала ему его страшный грех – быть отличником. Драка с незнакомцем при первой встрече была обязательным элементом поведения по «плану икс».

В данном случае обычными способами спровоцировать незнакомца на драку не удавалось, поэтому Игорь сам перешел к делу. Он кинулся на него, стараясь сбить его со скамейки и захватить за шею. Захват сделать удалось, Игорь сцепил руки в «замок» и стал стискивать незнакомцу шею. Но тот оказался явно сильнее и легко перехватил инициативу. Он так сдавил Игорю шею, что тому ничего не оставалось сделать, как признать поражение. Капитуляция была принята. Это не было обидным: противник оказался сильнее, но он был старше, и поэтому его победа являлась естественной. После выяснения отношений стороны стали знакомиться.

– Меня Игорь зовут, можно – Сивый. Это вот – Леха Скороходов, Скорый. Это – Валерка Дубников. А тебя как зовут?

– Сергей Тарасов. Мы вчера сюда переехали.

– Отлично, будешь Серый.

– Да мне, собственно, все равно. А что делать будем?

– Пока не знаем, сейчас что-нибудь придумаем, можно в войну поиграть.

– А у меня мяч есть, вы в поджопники играете?

Никто такой игры не знал, но все заинтересовались. Сергей вынес мяч, и компания пошла на пустырь. По пути присоединилось еще 5-7 мальчишек. После объяснений правил начали игру, определили, кто будет «маяться». Все сели на землю, опершись руками за спиной и задрав ноги. Задачей маящегося было попасть мячом по мягкому месту любому из сидящих, в этом случае он садился, а тот выходил маяться. Можно было попасть и в любую точку тела. Выигрыша это не давало, но зато, какое удовольствие – «засветить» тяжелым футбольным мячом, например, в лоб сидящему, ведь ему запрещалось закрываться руками и отклоняться. Разрешалось только отбить мяч ногой, причем как можно дальше, чтобы маящийся побегал за мячом. Игра всем понравилась, количество играющих все увеличивалось. Наконец, играть стало трудно из-за большого количества игроков. Подошли девочки, хотели присоединиться, присели, попытались играть, но решили, что в их коротких платьицах играть в поджопники не очень удобно. Убежали.

Игорю досталось маяться. Он так увлекся, что не заметил, как подошли Хорьки, четверо. Это была самая большая опасность во дворе. Они встали поодаль с разных сторон, затем один из Хорьков громко свистнул. У некоторых из игроков не выдержали нервы, они вскочили на ноги, чтобы убежать, но, увидев угрожающий жест старшего Хорька, тут же вернулись на место. Хорьки сноровисто обшарили карманы игроков, отыскивая мелочь. Впрочем, денег почти ни у кого с собой не оказалось.

Затем Васька-Хорек уселся прямо перед Игорем, закинув ногу за ногу, и уставился на него прищуренными бесцветными рыбьими глазами. Игорь замер с мячом, не зная, что делать, тело сковала привычная волна паники. Все притихли, наблюдая, что будет дальше.

– Ну! – угрожающе сказал Хорек.

– Что? – стараясь держаться спокойно, спросил Игорь.

– Бросай, че встал как статуя!

Игорь стоял в нерешительности.

– Те че, непонятно? Сейчас объясню. – Хорек начал медленно подниматься.

Игорь неловко швырнул мяч, целясь Хорьку в ноги. Но мяч неожиданно полетел Хорьку в лицо. Бац! Хорек судорожно потер кулаком ушибленный тяжелым мячом нос.

– Ты…! – Хорек снова начал подниматься, но вдруг снова сел. Затем достал папиросу, сунул в зубы, чиркнул спичкой, пустил дым и снова закинул ногу за ногу. Все это время он, не отрываясь, смотрел на Игоря.

Игорь инстинктивно поднял мяч и осмотрелся. Все уже без страха, с любопытством, смотрели на Игоря: как он выпутается из этой ситуации. Игорь снова нерешительно стоял с мячом. Пауза стала невыносимой. Хорек молча сверлил Игоря своим особым взглядом, зная, какой ужас он вызывает у любого обитателя двора. Глядя в ненавистные мутные глаза Хорька, Игорь чувствовал себя кроликом перед удавом. Не зная, что делать дальше, он знал, чего он уж точно не сделает. Он ни за что не бросит мяч в Хорька! Куда угодно, только не в него! Игорь замахнулся, сделал несколько обманных движений, выбирая цель, как это было принято в игре, и изо всех сил швырнул мяч в сторону Серого. Но в последний момент, как будто какая-то непреодолимая сила направила его бросок по прежнему адресу. Бац! Игорь даже не подозревал, что может бросить тяжеленный мяч с такой силой. Хорек громко выругался, обжегшись и выплевывая сломавшуюся папиросу. На лице Хорька быстро разрасталось красное пятно. Он медленно поднялся и подошел к Игорю.

– Ну, все! Капец тебе! – прошипел он. Грязной пятерней он провел Игорю по лицу, развернул и изо всех сил пнул ногой. Хорек босиком не ходил, удар башмака был очень чувствительным, но Игорь даже не пытался сопротивляться.

– Эй, ты! – раздался голос Сергея.

– Чего, чего? – отозвался Хорек. – Защитник что ли нашелся?

Но сидящие рядом Валерка и Скорый уже держали Серого за руки и что-то шепотом ему объясняли.

– То-то же! – уходя, победно ухмыльнулся Хорек, сплевывая сквозь зубы.

Настроение было испорчено, компания быстро разошлась.

Серый, идя рядом с Игорем, вдруг сказал:

– А пошли ко мне, я тебе что-то покажу.

Игорь был сильно раздосадован встречей с Хорьками и хотел пойти домой, но, подумав, согласился. И не зря. Дома у Серого оказалось очень здорово, а главное – у него была собственная комната. Было видно, что семья только что переехала, кругом еще лежали нераспакованные коробки и узлы. Тем не менее, в проеме двери уже висела боксерская груша. В углу на изящных тонких ножках стояла редкая для того времени радиола «Ригонда». На столе в беспорядке лежали какие-то физические приборы, среди которых Игорь без труда узнал детали телескопа, а также – лампочки, батарейки, электродвигатели, реле, электрические платы и другие, чрезвычайно интересные, вещи.

– Вот смотри, – Серый раскрыл перед Игорем альбом для рисования. Игорь считал себя очень умелым в рисовании, но здесь был совершенно иной уровень. Он был восхищен до глубины души. Десятки рисунков, в основном на исторические темы, выполненные простым карандашом, были безукоризненными. Древние спартанцы и римляне, средневековые рыцари, короли и герцоги, солдаты армии Наполеона, пираты, – все были прорисованы до мельчайших подробностей, до крошечных складок одежды. Очень натуралистично выглядела боевая техника времен Великой отечественной войны – советские танки «Т-34», «КВ», «ИС», и фашистские – «Тигр», «Пантера», САУ «Фердинанд» и другие.

– Это ты сам все нарисовал? – не поверил Игорь, – а где ты так научился?

– Сам. Ну, я вообще-то хожу в художественную школу, но там немножко другое… А вот смотри, еще альбом. Про древнюю Спарту. Там правил царь Леонид, вот он. А спартанцы, они были прирожденными воинами и воспитывали детей с ранних лет, как воинов…

Это было изобретение Сергея – подборка рисунков на одну тему, так что получался как бы последовательный рассказ. Изложив в рисунках историю про Триста спартанцев, он тут же перешел к другому альбому, в котором была нарисована история про мушкетеров. Конечно, ни Сергей, ни тем более Игорь, не знали слова «комиксы», но это были именно они. Сергей знал огромное количество исторических сюжетов, а если чего не знал – смело фантазировал, рассказывая. Игорь слушал и смотрел, раскрыв рот.

С тех пор Игорь часто заходил к Серому домой, и они проводили вместе много времени. Он попросил несколько альбомов с рисунками домой и попробовал их перерисовать в той же технике. Это заняло массу времени. Зато Игорь научился копировать рисунки и неплохо рисовать свои.

Добродушный толстяк Серый на самом деле оказался очень разносторонне развитым мальчиком и научил его многим полезным вещам, например, как правильно сделать пистолет, стреляющий «шпонками». Как изготовить «бомбочку» из коробка спичек и изоленты. Как сделать ракету из кусочка фольги и старой фотопленки. Как сделать «пугач» и «поджиг» из медной трубки и гвоздя. Как качать мускулы. Как правильно бить боксерскую «двойку».

Но все-таки, Серый был старше Игоря почти на два года – слишком большая разница в возрасте для полноценной мальчишеской дружбы. Настоящим другом по-прежнему был Валерка.

…Как-то вечером, выйдя во двор, Игорь, вместе с другими мальчишками, обнаружил во дворе новое явление, обещающее массу развлечений: огромную лужу, даже не лужу, а целое море. Где-то прорвало водопровод, и весь асфальт у дома оказался под слоем воды.

Игорь, вместе со Скорым и Валеркой закатали штаны и стали бегать по луже, создавая волны, как на реке, и поднимая тучи брызг. Местами вода доходила почти до колен, а у фонарного столба и глубже, поэтому туда забегать побаивались. Вода была ледяная, но зато в воздухе стояла жара, так что беготня по воде доставляла удовольствие. В конце концов, они устали бегать и замерзли. К тому же Валерка, не удержавшись, поскользнулся и грохнулся в грязь, испачкав рубашку. Ему стало обидно, что он один из всех извозился, как свинья. Тем более, что он вспомнил и еще одну давнишнюю обиду.

– А слабо до столба пробежаться? – спросил он Игоря.

– А чего не пробежаться? – тот не почувствовал подвоха.

Валерка помнил, что у столба находится открытый колодец, из которого, скорее всего, и текла вода. Ему было интересно, как Игорь грохнется в колодец. Игорь про колодец забыл. Он разбежался и на всей скорости ворвался в воду и в следующий момент не почувствовал под ногой опоры. Не успев ничего сообразить, он обеими ногами оказался в колодце и тут же ушел под воду с головой. Однако инстинктивно вскинутые при падении руки цепко схватились за края колодца, и он мгновенно выскочил из ледяной воды. Даже испугаться не успел.

– Ну, ты даешь! – хохотал Валерка. – Вылетел как пробка! Ха-ха!

– Что, смешно, да? – возмутился Игорь, – ты это специально, да? Тоже мне друг называется! Да тебе за это надо по шее надавать!

– Да, а ты помнишь, как я из-за тебя с трубой во рту полчаса сидел? Я же тебе после этого ничего не говорил!

– Ну, так уж и полчаса, минут десять всего! – засмеялся Игорь, вспомнив эту историю.

Год назад они играли у Валеркиного дома. Дом был «частный», то есть деревянный, окруженный небольшим садом-огородом. Вместо ограждения по всему огороду шла стальная изогнутая труба общей длиной метров тридцать. Усевшись у свободных концов трубы, Игорь с Валеркой переговаривались через трубу. Звук тихого голоса по трубе передавался удивительно четко и громко. Это была очень интересная игра. Потом они начали баловаться, крича в трубу так, что при этом у собеседника закладывало ухо. Игорю пришла идея погудеть в трубу на всю улицу, но у него не получилось полностью обхватить ее ртом. Тогда он стал подначивать Валерку. Валерка, долго прилаживался, как можно шире разевая рот, и в конечном итоге торец трубы проскользнул между зубами. Валерка несколько раз оглушительно прогудел, это было здорово. Но вот вытащить трубу изо рта не получилось, то ли на конце трубы было утолщение, то ли просто свело челюсти от напряжения. Игорь понял, что произошло непредвиденное, и попытался помочь другу. Но сколько он не уговаривал Валерку пошире открыть рот, сколько не старался разжать ему зубы пальцами и щепкой, ничего не получалось. Валерка окончательно испугался и уже ревел во весь голос. Игорь побежал за Валеркиной мамой, она вроде бы ушла к соседке. Пока он за ней бегал, она сама вернулась домой. Можно представить ее ужас: откуда-то из дальнего конца огорода, заросшего зеленью, доносится оглушительный рев, лишь отдаленно напоминающий голос ее сына. Она туда, а там никого нет, только труба торчит. Она принялась метаться между кустами, ничего не понимая, но слыша все тот же рев. Наконец, пройдя по трубе, она обнаружила Валерку, который уже не надеялся на помощь, а только все ревел в трубу. У забора стал собираться народ. Кто-то предложил полить трубу подсолнечным маслом. Так и сделали, и Валерка, наконец, снялся с трубы.

– Ну, тогда – в расчете, – согласился Игорь, с которого текли потоки воды, – вот только, мне надо домой идти, а там мама дома, что я ей скажу? Ругаться будет.

– Да, действительно, – почувствовал свою вину Валерка. – А пошли ко мне, там и посушишься.

Они пошли к Валерке. Мама Валерки была дома. Увидев его на пороге, она всплеснула руками:

– Грязный, мокрый, как свиненок! Ну, что мне с тобой делать, то в грязи вываляешься, то на трубу насадишься! Вот посмотри на Игоря: всегда чистый, опрятный.

– Чистый, опрятный? – засмеялся Валерка. – Ты у него рубашку и штаны пощупай!

Мама потрогала одежду у Игоря:

– И где же ты так вымок? Ну, ладно, давайте заходите, будете мыться-сушиться, только сначала ноги вытирайте, босяки. А то у меня в комнате ковер лежит.

Когда она узнала, что Игорь «нырнул» в колодец, ей чуть не стало плохо.

– Да там глубина метра три в колодце! Да ты хоть понимаешь, что мог утонуть? Вот твоя мама не знает!

– Ой, только не говорите маме! – попросил Игорь.

– Ладно, ладно. Давай снимай рубашку и штаны, я их утюгом проглажу. А вы пока садитесь, я вам щей налью.

Игорь и Валерка, в одних трусах, сидели на кухне, уминали щи и со смехом вспоминали случившиеся с ними события. Игорь думал, что вот это и есть настоящее счастье: Советский Союз, дом, родители, соседи, двор, верные друзья, с которыми можно играть во что угодно, можно влипнуть в какую-нибудь историю, но зато потом на них можно положиться…




Глава 3


– Игорь Павлович, я, кажется, что-то обнаружила, вот, пойдемте посмотрим, – взволнованный голос Ирины пробудил Торшина от воспоминаний.

– Вот, смотрите, в созвездии Малого Пса, Процион, звезда 0,38-й величины, сейчас она погаснет и больше не появится, я проверяла. – Ирина несколько раз прокрутила фрагмент записи. – Это в реальном времени, всего три с половиной секунды.

Торшин вглядывался в экран, пытаясь найти объяснение происходящему в далеком космосе. Увеличение, покадровый просмотр, светофильтры – ничто не могло дать подсказку. Звезды не гаснут за три секунды. Это нечто невероятное. Интересно, неужели никто не заметил? Так и есть, в Интернете никакого намека на это событие. Надо бы послать сообщение в Международный Астрономический центр, пока никто не опередил. Хотя… Лучше немного подождать, понаблюдать. Вдруг все же техническая ошибка, потом ведь засмеют. Надо сделать снимки в различных диапазонах. Нет, все-таки надо послать сообщение. Торшин надиктовал Ирине текст сообщения и проследил, как она отправила его в Астрономический центр.

Он вернулся в кабинет. На столе по-прежнему лежала непрочитанная записка-шифр. Что же хотела сказать взрослому Торшину девочка из детства?

***

Агент Процион шел в школу. Его настоящее имя было Игорь, но сегодня раскрывать настоящее имя было нельзя. Сегодня была среда, день связи с агентом Сириус. Оглянувшись по сторонам, агент Процион быстро отодвинул лежащий у обочины камень, поднял лежащую в ямке гильзу от крупнокалиберного пулемета ДШК, вынул из нее свернутый в трубочку листок бумаги, сунул в карман. Отойдя от тайника на достаточное расстояние, он пробежал глазами ряды цифр. Агентом «Сириус» был Валерка. В школе повально увлекались шифрами. Агент Сириус использовал простой шифр. Вместо букв в нем использовались цифры, соответствующие порядковому номеру букв в алфавите. Игорь давно выучил цифровые обозначения букв и читал такие сообщения достаточно легко. «Сириус» сообщал, что объект Вега (Танька) получил задание от классного руководителя подготовить агитационный материал (стенгазету), что потребует участия в данной работе агента Процион. Еще разведка сообщала, что несколько агентов противника (из 6-А), которые на прошлой неделе, пользуясь временным силовым превосходством (еще бы, шестиклассники против третьеклассников), нанесли агентам Сириусу и Проциону определенный ущерб в виде нескольких «залепух» и «лещей», вечером собираются у дальней аллеи парка. Это были важные сообщения. Во-первых, сегодня будет возможность остаться после уроков с Танькой. Во-вторых, расположение противника у дальней аллеи парка позволяло скрытно применить против них секретное дальнобойное оружие без какой-либо опасности для себя и для мирного населения. Находясь на безопасном удалении, агенты Процион и Сириус могли, оставаясь незамеченными, обстреливать противника шариками из мятой мокрой глины, насаженными на конец длинного прута.

Первый урок в школе начинался в 8 утра. Игорь, как и большинство младшеклассников, всегда старался прийти «впритык», чтобы в толпе проскочить мимо старших. В этот день все складывалось удачно. Он вбежал в класс прямо перед учительницей и плюхнулся на свое место на «камчатке», поздоровался с Танькой.

Здорово, что его посадили с ней за одну парту. Танька ему очень нравилась, очень красивая девочка. Танька. Ему хотелось называть ее Таня, а в мысленных разговорах с ней он называл ее Танечка. Но при общении со сверстниками в школе было принято говорить про девчонок Танька, Верка, Ирка.

Игорь с Танькой часто болтали на уроках, рисовали. На «камчатке» это было проще. Вообще, Игорь признавался себе, что он, наверное, очень влюбчивый. За три года учебы Танька была уже третьей, кто ему нравился. Конечно, Игорь не писал дурацких любовных писем с сердечком, но все же как-то выказывал чувства понравившейся девочке. Например, в день рождения или на 8 марта, помимо коллективных поздравлений, клал на парту девочке открытку от себя лично. Девочкам это нравилось. Но Танька была особенной. Игоря восхищали огромные глаза, каштановые волнистые волосы и мягкий мелодичный голос. Вылитая Настенька из фильма «Морозко». Танька жила в доме напротив и иногда приходила к Игорю делать уроки. Может быть, он ей нравился, а может быть, она здесь просто отдыхала, устав от постоянной суеты своей переполненной комнаты в коммунальной квартире. Игорь тоже жил в коммуналке, но днем в его комнате обычно никого не было. Они делали уроки, болтали, играли в карты. Глядя на нее, Игорь иногда ощущал непреодолимый прилив нежности. Однажды зимой, уже под вечер, когда они сидели над учебником, включив настольную лампу, он, в период такого приступа нежности, как будто бы стал доставать на краю стола карандаш и, как будто бы случайно приобняв Таню, прикоснулся лицом к ее волосам, и при этом, как будто бы также случайно, коснулся губами ее щеки и задержался чуть дольше, чем нужно. Таня не удивилась и не возмутилась, наверное, действительно приняв это за случайность. Хотя может быть, она все поняла, Игорь об этом так никогда и не узнал.

На перемене, после первого урока, как только учительница вышла, началась обычная школьная «жизнь». Девочки болтали, показывали друг другу разные безделушки. Мальчишки орали, бесились. Вечные клоуны Архипкин с Охапкиным сегодня изобрели новую «шутку»: они пугали девчонок полузадушенной мышью, отнятой у кошки. То тут, то там происходили сражения. Где-нибудь в проходе между партами двое мальчишек начинали толкать друг друга и бороться. Разгорячившись, они в пылу борьбы опрокидывали стулья, двигали парты, валялись на полу, теряя пуговицы. Девочки не обращали на это ровно никакого внимания. Если кто-то из дерущихся их случайно задевал, они могли запросто треснуть книжкой по голове или двинуть локтем и продолжали весело болтать. Настоящих драк в классе не было (настоящие происходили за школой). В классе обычно все кончалось тем, что тот, кто оказывался сильнее, захватывал шею противника, сцепив руки, и начинал сдавливать, что есть силы. Противник просил пощады. Эти ежедневные схватки носили важный ритуальный характер, выстраивая особую «табель о рангах». Каждый мальчик в классе знал этот свой «ранг» и ежедневно пытался продвинуться повыше в этом списке. Игорь был девятым, точно посередине, и сегодня мог бы продвинуться на номер вверх, если победит Свистунова. Свистунов и так должен был сегодня получить, так как плюнул из трубочки Таньке в волосы. Это, конечно, была мелочь, но для повода сгодится.

– Эй, Свистунов, чего к Таньке пристаешь? Ты козел, – заявил Игорь.

– А за козла ответишь? – Свистунов понял, что столкновения избежать все равно не удастся, и толкнул Игоря первым. Они практически одновременно схватили друг друга за шею, стараясь пересилить друг друга. Игорь недавно заметил у себя способность включать силу мышц в несколько уровней. Вот вроде бы давишь изо всех сил, а оказывается, это еще только первый уровень, а в запасе еще полсилы. Вот вроде бы теперь уж точно все, это предел, но, оказывается, есть еще четверть силы! Используя эту способность, Игорь почти без труда победил Свистунова.

Прозвенел звонок на урок, и Игорь, разгоряченный и довольный одержанной победой, сел за парту, по пути заправляя вылезшую из-за пояса брюк рубашку и отряхиваясь.

– Вот, видела, как Свистунов получил? Теперь не будет в тебя из трубочки плеваться! – объявил он Таньке.

– Не-а, не видела. И чего вам неймется, все деретесь чего-то! – Танька не поддержала его воодушевления.

– Нет, он правильно получил! – настаивал Игорь. Девочке было не понять важность этой победы, тем более для отличника, следующего «плану икс». Дальше открывалась возможность занять седьмое, а затем и шестое место! Игорь мечтал, как максимум, о третьем, понимая, что таких «крупняков», как Коржиков и Данилов, ему не осилить ни за что. Танька была единственным человеком, кому он рассказал про «план икс», но она так и не смогла понять, зачем нужно получать двойку, если знаешь урок. И зачем специально получать записи в дневник, искусственно создавая проблемы с родителями. Девчонка – что с нее взять!

– Ты лучше скажи, поможешь мне сегодня стенгазету нарисовать? – спросила Танька. Таня была очень ответственным человеком, поэтому учительница часто просила ее подготовить «стенгазету». Стенгазета – это было громко сказано, но все же надо было потрудиться. На половинке ватманского листа надо было нарисовать октябрятскую звезду или пионерский галстук, приклеить какие-нибудь вырезки из журналов «Мурзилка» и «Пионер». Обязательно где-нибудь на стенгазете должно было быть стихотворение про Ленина, Октябрь, Аврору, Первомай или 9 мая, в зависимости от даты на календаре. В этом году, конечно, про Ленина, ведь 100 лет со дня рождения. Сообщение агента Сириус подтвердилось.

– Конечно! – обрадовался Игорь. Он был рад каждой возможности остаться с ней после уроков в классе. Он давно мечтал при случае поцеловать ее в щечку. Он, правда, не представлял, как она отреагирует. В классе уже были известны такие случаи, девочки их активно обсуждали, а Свистунов однажды на спор даже поцеловал толстушку Верку Лошкареву прямо в губы. Та вначале хотела залепить ему затрещину, но передумала.

Иногда Игорь мечтал, что вот он Таньку от чего-нибудь спасает, и тогда поцеловать получится как бы само собой. Конечно, рисование стенгазеты на спасение не тянет, но главное начать.

– Сразу после уроков и сделаем! Сегодня у нас что еще осталось? Пение и матка, физры не будет, – подсчитал Игорь. В школе было принято сокращать названия предметов не только в дневнике, но и устно. Учительница исправляла в дневнике «матка» на «матем», и сильно ругалась. Никто не понимал, что ее так возмущает.

Тонкий слух учительницы давно уловил шум с «камчатки», а очередное издевательство над словом «математика», тем более не могло оставить ее равнодушной:

– Так, Торшин и Шилова, давайте ваши дневники, вы своей болтовней мешаете классу работать!

На перемене почти все вышли из класса и носились по коридорам. Вдруг движение стихло, и в центре коридора стала образовываться пустота. Причина была понятна. По коридору шли братья Хорьковы со свитой. Хорьковых все школьники боялись панически. Наверное, никто не знал точно, сколько их на самом деле. Посмотрев на них, Игорь подумал, что их родители, похоже, в течение многих лет ничем другим не занимались, а лишь не покладая рук, производили на свет, одного за другим, негодяев, похожих друг на друга как капли воды. Впрочем, Игорь догадывался, что руки здесь ни при чем, и усмехнулся получившемуся каламбуру. У всех Хорьков были одинаковые нечистые конопатые вытянутые лица с бесцветными глазами, торчащие волосы и жилистые кулаки, вечно грязные, со сбитыми от драк костяшками. Хорьки с трудом доучивались до 14 лет, потом поочередно попадали в колонию, возвращались оттуда, оставались на второй год, затем снова попадали в колонию. Ходили даже слухи, что они курили наркотики! (Впрочем, это уж наверняка было неправдой, СССР – это вам не Америка какая-нибудь, в СССР наркотиков быть не может). Младших Хорьков иногда забирали учиться в «спецучреждение», но они каким-то образом снова и снова возвращались в школу. Хорьки отбирали у школьников деньги, избивали непонравившихся, хамили учителям и директору. Игорь с трудом понимал, каким образом в одной школе можно воспитывать нормальных детей, все прегрешения которых – болтовня на уроках, да плевание из трубочки, и, в этой же школе, – изображать обучение Хорьков, отпетых уголовников. Игорь ненавидел Хорьков, как и всякую шпану. Жалел, что нет такого устройства: навел на Хорька, нажал на курок, и Хорек испарился, как будто и не было его никогда на свете. Он не раз слышал, как учителя жаловались, что выгнать их из школы не позволяет РОНО. Поэтому школьникам приходилось как-то приспосабливаться к Хорькам.

Васька-Хорек из четвертого класса уселся на подоконник и начал играть с каким-то пацаном в деньги. Тренированными бросками он быстро переворачивал монеты, явно выигрывая. Игорь, сделав в меру развязное выражение лица, подошел к играющим, как бы заинтересовавшись игрой.

– Эй, ты, как тебя там, Сивый? Ну, чё, будешь в деньгу играть?

Хорек пристально смотрел на Игоря, вспоминая «поджопники» и удары мячом по лицу. Игорь прекрасно знал, как правильно общаться с Хорьками и полагал, что игра в деньги (особенно, если еще и проиграть) в конечном итоге поможет ему погасить конфликт и, возможно, избежать появления таких конфликтов в будущем.

– Ну, давай, – в меру небрежно сказал он и уселся на подоконник.

В общем-то, это было достаточно опасно. В школе нельзя было сидеть на подоконниках и, тем более, нельзя было играть в деньги. За игру в деньги сразу отправляли к директору, а то и на педсовет. Это был бы перебор даже для «плана икс». Игорь достаточно быстро проиграл 30 копеек. Хорек, удовлетворенный, забрал деньги и ушел. Игорь подумал, что у Хорьков вряд ли есть причины к нему приставать, он ведь не тихоня какой-нибудь, а, с другой стороны, не наглеет, ведет себя ровно.

Он вернулся в класс и стал доставать из портфеля тетрадку по пению. Школьники эти уроки не любили и изводили бедную учительницу пения, как могли. Иногда перед уроком ученики, не стесняясь присутствия учительницы, декламировали:



Наш учитель пения

Вышел из терпения,

Он залез на потолок

И кричит «Какой урок?»



Учительница уже привыкла ожидать от учеников всяких мелких пакостей. В этот раз она стояла, повернувшись боком к классу, и доставала из футляра аккордеон. Игорь залез рукой в портфель и вдруг схватил что-то двигающееся, мягкое и теплое. Испугавшись, он выдернул руку из портфеля и инстинктивно отшвырнул далеко в сторону мягкий шевелящийся комок, оказавшийся той самой полузадушенной мышью Архипкина. Учительница поставила аккордеон на стол и повернулась к классу в тот самый момент, когда мышь, отброшенная Игорем, пролетев несколько метров над головами учеников, упала ей на грудь и повисла, крепко зацепившись коготками за кружевной воротник. Учительница ожидала чего угодно, но только не этого. В ужасе она вскочила на стул и завизжала, тряся руками и боясь прикоснуться к мыши. Класс замер. Игорь быстро сел на место, спрятавшись за спинами. Он постарался изобразить удивление вместе со всеми, однако уши его горели. Наконец, учительница стряхнула с себя мышь.

– Кто это сделал? Торшин, ты? Негодяй такой!

– Ничего не я! – пробормотал Игорь.

– Это он, он! – смеясь, закричал Архипкин, – мы все видели!

– Торшин, это ты сделал, я сама видела, еще и спрятался! Бессовестный! Давай дневник немедленно, завтра родителей в школу! К директору! – Учительница была вне себя. – И выбрось мышь в туалет! Нет! Возьми ее и выпусти во двор!

– Это не я, – снова попытался возразить Игорь, – это …, – но потом замолчал. В школе не принято было указывать на кого бы-то ни было, даже на таких, как Архипкин.

Под смешки класса Игорь понес мышь во двор. Хорошо еще, что не встретил в коридоре директора или завуча! Выйдя на крыльцо школы, он положил полудохлую мышь на траву. Сидевшая неподалеку кошка перестала умываться, да так и замерла от удивления с поднятой лапкой. Обычно кошки приносили людям в зубах мышей, но сейчас вдруг человек принес ей на обед мышку. Она подошла к мыши, обнюхала и потрогала лапкой. Игорь не стал спасать мышь, подумав, что в природе все целесообразно, и, значит, судьба у этой мыши такая: у кошки ее отняли, и кошке вернули. Не дожидаясь конца встречи кошки с мышью, он вернулся в класс.

Сев на место, он повернулся к Архипкину, показал ему кулак и прошипел:

– Убью!

Потом повернулся к Таньке, чтобы объяснить происшедшее. Но Танька ничего не хотела слышать и отодвинулась на край парты:

– Игорь, такой гадости я от тебя не ожидала! Архипкин – это понятно, он всегда был идиотом, а ты теперь с ним заодно?

– Тань, честно, это не я, это Архипкин мне подбросил мышь в портфель на перемене! – оправдывался шепотом Игорь.

– Хватит врать, я все видела! Ты нарочно бросил мышь в бедную Марью Петровну! Прямо снайпер! И сел потом как ни в чем ни бывало! Знаешь, по-моему, со своим «планом икс» ты просто свихнулся! Я с тобой больше не разговариваю!

– Тань, правда, я не нарочно, это все Архипкин! Вот он у меня теперь получит! – Игорь чуть не плакал от обиды и злости. Мало того, что у него теперь куча неприятностей, так еще и с Танькой разругался.

Надо ли удивляться тому, что на перемене, как только Марья Петровна вышла из класса, он ястребом налетел на Архипкина. Архипкин был крупнее Игоря, но Игорь, пылая местью, быстро скрутил его и стал сдавливать свой «коронный» захват.

В этот момент подошел Коржиков и прикрикнул:

– А ну, кончили быстро! Это не так делается!

Несколько мальчишек развели дерущихся в стороны.

– По-твоему он подло поступил? – спросил Коржиков.

– Подло, он сволочь и гад, я его все равно убью! – вырывался Игорь.

– Потом убьешь! – сказал Коржиков.

На математике Игорь все больше кипел от ярости и придумывал, как получше скрутить Архипкина, чтобы он при всех запросил пощады, и чтобы это обязательно слышала Танька. Поэтому он не сразу заметил, как по классу стала передаваться записка. На каждом уроке обычно одновременно путешествовало сразу несколько записок, и в этом не было ничего удивительного. Все записки были зашифрованными, и почитать записку мог только тот, кому она предназначалась. Но сейчас каждый, получив записку, оглядывался на Игоря. Он заподозрил неладное. Наконец, записка попала и ему. Начал читать: «20 16 18 26 10 15 2 21 5 6 20….». Послание, закодированное известным всему классу шифром, сообщало: «Торшин будет драться с Архипкиным».

– Черт! – выругался по себя Игорь. – Этот Коржиков все-таки меня подловил!

***

Торшин снова взял в руки записку. Попробовал прочитать, предполагая простейший шифр. Нет, ничего не получилось.

– Чем я занимаюсь? – подумал он. – Какая-то детская шифрованная записка шестидесятилетней давности. Какое это сейчас имеет значение?

Скорее по привычке все архивировать, чем осмысленно, он положил записку на стекло сканера, чтобы сохранить ее содержимое в компьютере. Затем, уже подумав, запустил программу-дешифратор. Черт ее знает, может быть, получится как-то расшифровать. Текст достаточно длинный, информации для дешифрации достаточно. Ну, какой уж такой хитрый шифр могла придумать десятилетняя девочка? Компьютер, способный расшифровать сообщения из других миров, уж наверное найдет код к детскому шифру.

– …Игорь Павлович, а у меня подруга занимается защитой информации. У нее есть любые программы шифрования. Давайте я ей передам записку, может быть она сумеет ее расшифровать. – Голос Ирины прозвучал за спиной неожиданно. Торшин вздрогнул и убрал записку, смутившись. Ассистентка застала его за нелепым занятием – расшифровкой детской записки, и это было не слишком приятно.

– Ирина Владимировна, а вас не учили в детстве, что нехорошо заглядывать через плечо? – Торшин взглянул на ассистентку испепеляющим взглядом. Это было негуманно. Он давно заметил, что Ирина питает к нему какие-то чувства, несколько большие, чем простое отношение подчиненного к начальнику. Хотя и годится ему не то что в дочери, а во внучки.

На глазах Ирины выступили слезы.

– Как вы можете, Игорь Павлович, я же просто хотела помочь! А в детстве меня всему учили, и про заглядывание через плечо тоже. Правда, я выросла в таком районе, где нехорошо – это получить в глаз. А все остальное – хорошо. Это вы в детстве жили, наверное, среди интеллигентов. Наверное, и не дрались даже никогда! И матом, наверное, ни разу не выругались!

– Ну, ладно, ладно, Ирочка, простите старика. Кстати, в детстве я и дрался, и ругался. И даже один раз ограбил ларек!

– Ну, какой же вы старик, Игорь Павлович! А насчет ларька – это вы, наверное, приврали, никогда не поверю!

– Нет, почему же, в самом деле, ограбил, правда, это случайно получилось! – Торшин засмеялся, вспомнив. – А шифр я все-таки попробую сам расшифровать. Это ведь личное послание. Хотя и было написано больше 50 лет назад.




Глава 4


Игорь последний раз дрался по-настоящему еще будучи в детском саду. В школе он избегал настоящих драк, стараясь заменять их как бы силовой борьбой: ну, свалить на пол, толкнуть, схватить за шею. Сам, правда, иногда крепко получал от сверстников и старших. Но заставить себя ударить кого-то в лицо он не мог. Большинство мальчиков из класса уже участвовало в драках за школой, Игорю же каждый раз удавалось удачно отвертеться, хотя Коржиков не раз пытался втянуть его в такую ситуацию. Сейчас уклониться ни за что не удастся. У Игоря засосало под ложечкой, мышцы одеревенели. Он боялся, что после уроков произойдет ужасное: он позорно струсит. Он посмотрел на Архипкина. Тот тоже был явно ошарашен: оказаться на заднем дворе школы без верного Охапкина, да еще драться по-настоящему, ему тоже не хотелось.

Драки происходили на заднем дворе школы практически ежедневно. Игорь не раз видел, как это происходило, и ему это зрелище крайне не нравилось. Особенно, когда дрались старшеклассники, у которых драки были особенно жестокими.

Урок прошел как во сне. После звонка мальчишки потянулись на задний двор. Игорь и Архипкин, шли, бросая друг на друга злые взгляды и стараясь унять дрожь. Площадка для драк представляла собой клочок разбитого асфальта, рядом на газоне росли хилые деревья. Игоря покоробило от обилия бурых пятен на асфальте, свидетельствовавших о недавнем кровопролитии.

Площадка была занята. В центре стоял младший Хорек, Ванька Хорьков из 3Б – класса, а перед ним, с обреченным видом, высокий парнишка, вероятно из четвертого или пятого класса, на нем был пионерский галстук. Вокруг стояли ученики самого разного возраста, в том числе несколько Хорьков. Парнишка снял галстук, засунул его в карман и снова застыл в ожидании. Ванька-Хорек был щуплым и невысоким, но драться он умел, скорее всего, благодаря постоянной практике. Он сделал вид, что наносит удар в живот, а когда парнишка попытался неуклюже закрыться, неожиданно ударил его в лицо, причем удар был настолько стремительным, что само движение было трудно заметить. Просто голова противника резко откинулась, и он вдруг захлюпал носом. Хорек повторил удар, после чего отошел и вытер испачканную кровью руку об траву. После экзекуции никто расходиться не стал, видя, что будет еще драка.

Теперь была очередь Игоря с Архипкиным. Они встали напротив друг друга, не решаясь сделать первый удар.

– Ну, че стоите, давайте! – скомандовал Коржиков.

Игорь плохо представлял, как он сейчас будет бить Архипкина по лицу, сердце его бешено колотилось. Как-то надо было начинать. Сняв пионерский галстук и засунув его в карман, он подошел к Архипкину и толкнул его в плечо, тот ответил тем же. Игорь по привычке схватил Архипкина за шею и стал вяло стискивать захват.

– Ну-у-у, это ерунда! – разочарованно загудели зрители, – надо драться, а не бороться!

Игорь с силой оттолкнул Архипкина, и, наконец, стукнул его в грудь. Архипкин, размахивая руками, как мельница, пошел на Игоря. Игорь закрывался руками и отступал, но все-таки пропустил сильный удар по уху. В голове зазвенело, ухо сразу загорелось и стало саднить из-за содранной до крови кожи. Но зато теперь Игорь по-настоящему разозлился, ноги и руки ожили, появилось желание поточнее ударить. Он вспомнил, чему его учил Серый: крепко сжал кулаки, встал в стойку, попрыгал с ноги на ногу и ударил «двойку» в голову. Получилось неожиданно точно и сильно. Архипкин дернулся и встал как вкопанный, схватившись руками за нос.

– Че стоишь, бей еще в чухальник! – потребовал Хорек из седьмого класса, – видишь он еще не в отрубе! А ты убери руки, не зажимайся! Вмажь ему тоже! Кому сказал!

Архипкин послушно опустил руки. Из носа капала кровь прямо на белую рубашку и на асфальт, из глаз полились слезы. Игорь не мог заставить себя ударить еще раз по окровавленному носу. Но надо было как-то заканчивать драку. Тогда он сильно ударил беспомощно стоящего противника в «солнечное сплетение». Тот беззвучно согнулся пополам и остался в таком положении, беспомощно хватая ртом воздух.

– Я же сказал, в чухальник! – возмутился Хорек-семиклассник.

– Не, под дых тоже здоровски, видишь, как согнулся! – внезапно на помощь Игорю пришел Хорек-четвероклассник.

– Что, сдаешься? – торжествующе спросил Игорь поверженного врага. Но Архипкин, не разгибаясь, с выпученными глазами, только сипел. Игорь чувствовал огромное облегчение. Все закончилось как нельзя лучше: и Архипкин получил по заслугам, и Коржиков теперь долго не будет приставать с драками, и Хорьки будут уважать. Жалко, что Танька не видела. И жалко, что поссорились с ней. Вряд ли они сегодня будут вместе рисовать стенгазету.

Все стали расходиться. Хорьки, уходя, по очереди одобрительно похлопали Игоря по плечу. Все-таки это был отличный день! Завтра о его славной победе узнают все, и его статус в классе повысится сразу на несколько ступеней. И все будет замечательно! Скорее бы наступил следующий день.

…Следующий день не заладился с утра. Не сумев увернуться от старшеклассников, Игорь схлопотал на пару «лещей» больше обычного. Забыв дома тетрадку, получил незапланированное замечание в дневник. Оторвалась ручка у портфеля, не выдержав ежедневных «выбиваний» из рук. Но самое ужасное произошло на уроке физкультуры, на спортивной площадке во дворе школы.

Вначале все шло как обычно. Мальчики и девочки, каждая группа на своей части площадки, играли: мальчики в футбол, девочки в пионербол.

Чтобы легче было в игре отличать, где свой, где чужой, футболисты, как обычно, рассчитавшись на «первый-второй», разделились на две команды: «голых» и «одетых», для чего первые сняли майки. Игра шла, как обычно. Ближе к концу урока учительница собрала мячи, скомандовала всем построиться, а потом объявила всем бег вокруг спортплощадки и куда-то отлучилась.

Мальчишки, пользуясь отсутствием учительницы, обычно в этом случае устраивали во время бега какие-нибудь проделки: толкались, наступали друг другу на пятки, давали подзатыльники. Очень интересно и весело было внезапно сдернуть с впереди бегущего мальчишки шорты. Игорь и сам проделывал это не раз.

Но в этот раз все получилось по-другому. Пробегая очередной круг, он почувствовал, что кто-то резким движением сдернул с него шорты так сильно, что они соскользнули вниз вместе с трусами, при этом ноги запутались в одежде. Игорь, сделав несколько коротких шагов, со всего маху растянулся на асфальте, и, проехавшись по нему всем телом, содрал кожу на коленке и сильно ударился подбородком. Но он даже не почувствовал боли. Он мгновенно осознал, что лежит на асфальте на глазах у всех совершенно голым.

Все остановились. Игорь вскочил и стал судорожно натягивать трусы и шорты. Однако штанины во время падения полностью перепутались, вывернулись наизнанку и намертво зацепились за кеды. Распутать их было тем более трудно еще и из-за того, что все приходилось делать на глазах одноклассников. Из-за забора заглядывали случайные прохожие. Сколько ни дергал Игорь за штанины, ничего не получалось. Пришлось развязать ботинок, вытащить ногу и только потом надеть, наконец, трусы.

Казалось, это продолжалось целую вечность. Игорь, боялся поднять глаза, но боковым зрением видел, что все это время весь класс стоял полукругом и наблюдал «представление». Девчонки, и среди них Танька, смотрели с сочувствием, мальчишки смеялись, а Архипкин с Охапкиным картинно схватились за животики и громко хохотали. И только Сидоров выглядел растерянным и виноватым: именно он бежал за Игорем, и он не ожидал такого финала своей шутки. До Игоря начал доходить весь ужас происшедшего. Справившись, наконец, с одеждой, красный как рак, он повернулся к Сидорову и молча бросился на него, пытаясь схватить за шею и свалить на землю. Но Сидоров сам схватил Игоря за шею. Пыхтя и ругаясь, мальчики держали друг друга за шею, при этом ни тот, ни другой не мог пересилить соперника. Наконец, вернулась учительница и разняла дерущихся.

– Кто затеял драку? – спросила она. Все загалдели одновременно. Ничего не поняв, она снова и снова выпытывала у присутствующих, кто с кого стянул трусы. Все опять начали подробно объяснять происшедшее. Казалось, этот кошмар никогда не кончится. Тяжело дыша, Игорь уже вообще с трудом понимал, где он находится. Он снова и снова прокручивал в голове произошедшую сцену, представляя, как это выглядело со стороны. В голове билась одна мысль: они все видели! Он был абсолютно голым! Все кончено, и ничего нельзя сделать! Теперь все, весь класс, вся школа будут показывать на него пальцем. Да что там школа, весь город только и будет об этом говорить! И так до конца жизни. Ну, до конца школы. А это еще так далеко.

Наконец, урок физкультуры закончился, и Игорь первым бросился в класс. Вскоре в класс вернулись все мальчики и девочки и стали переодеваться. Дождавшись, когда Сидоров повернулся спиной и потянулся за рубашкой, Игорь тихо подобрался к нему и схватил за трусы. Но Сидоров прекрасно понимал, что возмездие может рано или поздно свершиться, поэтому был готов к любым неожиданностям и мгновенно удержал трусы обеими руками, так что у Игоря не было никаких шансов.

– Ты чё? – спросил Сидоров.

– А ты зачем так сделал, а? – ответил вопросом Игорь.

– А чё я сделал?

– Сам знаешь чё.

– Я нечаянно!

– Проси прощения!

– Еще чего! Обойдешься.

– Тогда щас получишь, я тебя щас убью!

И мальчишки опять схватились бороться. Игорь, наконец, пересилил обидчика и совсем было прижал его к полу, но тут вошла учительница, и драку пришлось прекратить. Урок пришлось начать позже, когда Игорь и Сидоров, наконец, оделись. При этом у Сидорова оказалась порванной рубашка, но это мало успокоило Игоря: ничего не изменилось, и он единственный в классе, да и во всей школе, и во всем городе, кто побывал в такой позорной роли.

Он с трудом досидел до конца уроков. На переменах выходил на улицу и бродил за школой, стараясь не встречаться с одноклассниками. Школьники никогда и нигде не щадят самолюбие тех, кто попадает в нелепые ситуации. Девчонки, глядя в его сторону, шушукались. Мальчишки откровенно ухмылялись. Или так ему только казалось? Самые большие душевные муки Игорю доставляла Танька. Во время урока она молча сидела рядом, прямая и неподвижная, и не смотрела на Игоря. На щеках ее горел румянец. Хотя она не участвовала в шушуканьях и не смеялась, но все равно его раздражала.

«Вот ведь сидит и, наверное, про себя все равно смеется», – думал он, и все больше бесился. Теперь он ненавидел Таньку больше всех в классе.

– Игорь, а у тебя карандаша лишнего нет, а то я забыла? – наконец шепотом спросила она, пододвинувшись к Игорю, скорее всего, чтобы помочь ему прийти в себя.

Но Игорю не нужна была никакая помощь. Он ненавидел сейчас всех, а Таньку особенно.

– Отвали! – громко прошипел он и выругался матом.

Таня отшатнулась, глаза ее сразу налились слезами. Игорь сам не ожидал от себя такой выходки и сразу пожалел о ней. Но что сделано, то сделано.

– Ну, и пусть, – подумал Игорь. – Какая разница. Все равно.

После этого случая он сильно изменился, стал замкнутым, нервным и жестким. Как-то, ни с того ни с сего, надавал подзатыльников и пинков самому слабому мальчику в классе, доведя его до слез. За беднягу никто не заступился. Детское общество жестоко и рассудительно: если кому-то пришлось скакать без трусов по спортплощадке, то другому – получать подзатыльники и пинки, и тут ничего не поделаешь.

Танька, после того, как он обругал ее матом, теперь вообще не смотрела в его сторону и даже пересела за другую парту, так что Игорь теперь сидел один. После уроков он сразу бежал домой. Выходя во двор, он не искал друзей, а лишь часами сидел в сарае, перечитывая старые журналы.

Однажды его взгляд упал на кучу сырой глины, лежащей рядом с сараем, видимо, кто-то копал погреб. Игорь не удержался от соблазна лишний раз испытать секретное оружие. Вообще-то раскрывать принцип действия этого оружия, используя его в общественном месте (у сараев) было нарушением устава агентов секретной службы, но сейчас это казалось неважным. Перочинным ножиком он срезал с дерева длинный прочный прут, насадил на его конец комок мятой глины размером с куриное яйцо и, размахнувшись, запустил комок в сторону сараев, расположенных напротив, метрах в семидесяти. Говорили, что таким образом можно запускать «снаряды» даже за сто метров. Он делал бросок за броском, все больше и больше увеличивая дальность. Увлекшись, он не заметил, как к нему подошли Хорьки, четверо или пятеро. Над всеми возвышался Хорек-семиклассник, он был ростом со взрослого. Вообще-то, он должен был учиться то ли в восьмом, то ли в девятом, но оставался на второй год. Меньше всего сейчас Игорю хотелось встречаться с Хорьками. Но они не стали цепляться, как обычно.

– Сивый, а здоровски у тебя получается! – вполне миролюбиво сказал Хорек-четвероклассник, – А ну, дай. – Он взял у Игоря прут и стал делать броски через крышу дома, при этом комки попадали в соседний двор. – А ничего летает! Метров сто, наверное!

– Только ты лучше к сараям бросай, – попросил Игорь, – а то за домом в кого-нибудь попадешь.

– Вот и ништяк! Представляешь, идет кто-то, а ему – шмяк по башке глиной, и главное неизвестно откуда!

– Дай мне! – потребовал Хорек-семиклассник и стал швырять глину еще дальше за дом.

– Слушай, – спросил Васька (так звали Хорька-четвероклассника), – а это правда, что ты по спортплощадке без трусов скакал?

– Угу, – покраснев, буркнул Игорь.

– Вот ништяк, молоток, так и надо! – с этими словами он вдруг повернулся в сторону двора спиной, нагнулся и, сдернув штаны, повертел голым задом. – Вот так, да?

Впрочем, во дворе почти никого не было, а кто был, не обратили особого внимания, так как к выходкам Хорьков все давно привыкли.

Они еще какое-то время усердно швыряли глиняные снаряды за сараи, соревнуясь, кто дальше.

– Короче, ты, Сивый, – уже уходя, сказал Васька-Хорек, – короче, выходи сегодня вечером, часов в десять-одиннадцать.

– Выйду, – зачем-то сказал Игорь. Он не знал, выйдет или нет, но, в принципе, сегодня можно было выйти вечером, так как отец уехал на неделю в командировку, а мама сегодня во вторую смену и придет в пол-второго ночи. Так что сегодня вечером на улице можно и задержаться. Конечно, гулять с Хорьками – еще то «удовольствие», но, если настроение и без того ужасное – хуже уже не будет, даже интересно.

Он сделал еще несколько бросков. Вдруг он увидел, как к нему подбегают трое мальчишек лет десяти-одиннадцати, явно из другого двора, с криком:

– Вот он гад, держи его, чтобы не убежал!

Бежать было некуда, да Игорь и не понимал, зачем.

– Ты что же это, гад, грязью кидаешься? – возмущенно заговорил один из мальчишек, белобрысый, как и Игорь. – Видишь, прямо в башку попал!

Отпираться было бесполезно. Действительно, вся макушка и лицо у него были испачканы глиной. Игорь представил себе эту картину: откуда-то за сто метров прилетел комок грязи и бац, прямо белобрысому по башке! Что такое? Откуда? Не удержавшись, он засмеялся. Троица не смотрелась шпаной, а так, просто придурки из соседнего двора. Поэтому Игорь их не боялся.

– А, тебе еще и смешно? – возмутился белобрысый.

«Кажется, будут бить», – подумал Игорь. – «Ну, и пусть. Мне все равно».

Двое схватили Игоря за руки и вывернули их назад. Белобрысый ударил Игоря в живот, стараясь попасть в солнечное сплетение. Потом дважды ударил в лицо. Потом ударил другой. Но били на удивление не сильно. Было не очень больно. Хотя губу все же разбили и синяк под глазом поставили. Игорь пошел домой.

В пол-одиннадцатого он вышел во двор. Начинало темнеть. На детской площадке уже собралась компания Хорьков. Собственно, Хорьков было трое, а еще троих Игорь не знал.

Васька-Хорек заметил Игоря и толкнул Хорька-семиклассника в плечо:

– Оба-на! Витек, смотри, Сивый пришел!

Старший Хорек без интереса посмотрел на Игоря и зевнул: мелкота!

Васька подошел к Игорю и сунул ему в ладонь свою грязную, в цыпках, руку:

– Ха! Витек, да он уже где-то успел с кем-то стукнуться! Молоток! Как тебя разукрасили! Вон, Ванька тоже с фонарем ходит. Теперь вдвоем будете светить!

Все заржали. Игорь не стал объяснять, по чьей милости его разукрасили. Потянулись вязкие, с хохотками, разговоры, сальные истории и анекдоты. Каждый, включая самого младшего, Ваньку, курил папиросу, периодически смачно сплевывая на землю. Настойчиво предлагали и Игорю, но он отказался. Из болтовни он узнавал для себя много нового и интересного, о чем мальчишки в классе только шептались и несли всякую чепуху. Игорь молчал, чувствуя себя не в своей тарелке. В то же время, это было особое незнакомое ощущение: вот только недавно он даже думал о Хорьках с ужасом, а вот сейчас стоит с ними на равных, и совсем они не страшные.

– А пойдемте в ларек к тете Зине сходим! – предложил Васька. – Там тетя Зина мне всякую фигню оставила, сказала забрать, ну, там жрачку, конфеты-сигареты. Васька при этом хитро посмотрел на Игоря и подмигнул Витьке (так очевидно звали Хорька-семиклассника).

Все радостно согласились, и вся компания пошла к пятиэтажным домам, где был продуктовый ларек. Шли шумно, рыская по темной улице. Запоздалые прохожие с опаской жались к стенам домов. Не доходя ларька, остановились.

– Слушай, – обратился Васька к Игорю, – тут такое дело. Теть Зина просила, чтобы никто не видел, как дверь в ларек открывается. Так что я пойду дверь открою, а ты здесь постой. Если кто проходить будет, ты свистни.

– А я не умею, – сказал Игорь.

– Ну, тогда мяукни! Сможешь?

– Мяу, – ответил Игорь, хотя и не совсем понял, что именно нужно забрать из ларька тети Зины и почему ночью.

Васька подошел к ларьку со стороны двери. Раздался негромкий скрежет. Через несколько минут Васька вышел из ларька, карманы его брюк оттопыривались, руки были также заняты.

– Ну, че стоите, возьмите че-нибудь, а то вывалится! – сказал он.

Игорь инстинктивно подхватил вываливающиеся из рук Васьки пачки папирос, конфеты и печенье.

– А дверь? – спросил он Ваську.

– Что дверь? – не понял Васька.

– Ну, дверь-то закрыть надо? А то теть Зина…

– Не, не надо! – хохотнул Васька. – Теперь главное – ноги быстрее сделать, а то заметут!

Все бросились бежать вдоль по улице. Оставшегося стоять Игоря потащили за собой, и он, не успев ничего сообразить, побежал со всеми. Добежав до детской площадки, компания остановилась.

– Ништяк получилось! Опа! И винища два пузыря удалось прихватить! – радостно сообщил Витька, рассматривая бутылку. – Портвейн!

– Это что, мы украли? – холодея, спросил Игорь.

– Нет, вы, как это там, взаймы взяли! – заржал Витька. – Конечно, слямзили! Но ты не боись! Вот я, если что, вообще ничего не видел. Мне попадаться нельзя. Мне пятнадцать. Если что, по полной программе вкатят, я там уже был. А вам с Васькой ниче не будет! Да ты бери, как тебя там, Сивый, не стесняйся, заработал! – Витек засунул Игорю в карман несколько конфет. – Не ссы, Маруся, я Дубровский!

Игорь был в шоке. «Доигрался!» – думал он. В голове появлялись картины одна ужаснее другой. Вот убитая горем тетя Зина подсчитывает, как ей теперь выплачивать за украденное. Вот подходят милиционеры и надевают на него наручники.

Витька зубами открыл бутылку, отхлебнул и пустил по кругу.

– Бухни! – протянул он бутылку Игорю. Игорь запротестовал, но Витька настойчиво совал Игорю бутылку, и тот сдался. «Теперь уж точно все равно!» – подумал он и стал пить из горлышка большими глотками. Сладковатая жгучая жидкость согрела горло и живот, хмель сразу ударил в голову.

Он не понял, сколько прошло времени, но компания поредела. Остались только двое Хорьков, большой и маленький, зато появились гитара и какая-то девушка. Хорьки и девушка сидели на бортиках песочницы, жевали печенье, запивая его портвейном, и вяло разговаривали. Из разговора Игорь понял, что девушка – на самом деле какая-то Машка из 9 А. Игорь никогда бы не подумал, что она девчонка, на вид как взрослая грудастая тетка лет 20. Она спросила, как его зовут, он ответил, не упомянув прозвища.

Витька, сидя рядом с Машкой, неумело бренчал на расстроенной гитаре. Было скучно. В голове стоял туман. Игорь, сам того не ожидая, вдруг потянул у Витьки гитару, тот отдал. Игорь недавно научился у Серого нескольким аккордам и знал несколько «гитарных» песен, а петь он умел. Настроив гитару, он тихо запел «В одном из замков короля». Песня ему очень нравилась. В ней пелось о королеве, влюбленной в шута. Песня была очень жалостливая, Игорю стало вдруг так жалко себя и свою загубленную жизнь, что он стал петь все громче и проникновенней. Машка задумчиво и мечтательно слушала, глядя на Игоря. На последнем куплете, где злой Король бросает отрубленную голову Шута к ногам к ногам прекрасной Королевы, и Королева восклицает, что она по-прежнему любит бедного доброго Шута, а Короля она ненавидит, Игорь готов был заплакать. Но тут вдруг Витька выдернул у него гитару:





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mihail-sedogin/kamen-s-puti-uberet-obhodchik/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения